№ 181. Письмо Шагин-Гирей-хана — графу Румянцову-Задунайскому.

21-го апреля 1777 г. Из лагеря близ Карасу, при дер. Ак-Кая.

По прибытии нашем в Крым, после некоторых переписок и пересылок, Крымское общество дало нам о своей преданности письменное за общими печатьми обязательство, с которого следует при сем точная копия. В нем вторым артикулом все общество самопроизвольно отказалось от избрания впредь ханов, как по преданиям закона магометанского, (так) и по древним татарским обрядам, правом которых всегда Калга-султан, яко старший наследник, был преемником ханского достоинства. Калга же в свое время поставлялся властвующим ханом; так и потому, что Крымцы, раскаясь в своих свирепейших и ни в каком народе не терпимых развратах, которым были источником единственно частию по воле и желанию каждого, перемена властителей и кои неоднократно доводили отечество до самокрайнейшего разорения и различных злоключений. Чему довольным доказательством служат новейших времен их обороты и последования: возжелали охотно столь вредное злоупотребление истребить для вечного спокойствия и постоянной тишины своей отчизны.

Мы снизошли на оное благосклонно, тем больше, что и при начальном принятии дарованной им от щедрот милосердой судьбины и великодушных милостей ее императорского [494] величества, вольности и независимости, — все крымские обыватели обязались взаимными клятвами не принимать и не признавать впредь на веки своим властителем ни одного из султанов, оставивших в тогдашнее печальное время свое отечество без всякой помощи и для собственного покоя живущих в Румелии и на Кубани, кроме его светлости Сагиб-Гирей-хана, а по нем нас и законных наших преемников. О чем письменно сообщили крымцы всем нагайским ордам, а те и с своей стороны с таковым же обязательством оное приняли и клятвами утвердили. Потом в 775 году помянутый орды все данными нам о принятии в то время нашего начальства обязательствам с которых точные копии препровождены к высочайшему ее императорского величества двору, вторично подтвердили тоже, и наконец в 776 году, избрав нас чрез благоспоспешествование ее императорского величества всемилостивейшей покровительницы нашей, все нагайские орды на Кубани самодержавным татарским ханом, в предисловии данного ими нам присяжного листа, поместили между прочим свое обещание о неподчинении впредь себя отнюдь ни одному из султанов в Крыму, в Румелии и на Кубани живущим и о бытии их вечно под начальством нашим и законных по праву наследства наших преемников.

Поелику-же со всех актов копии отнесены к высочайшему сведению и удостоены высочайшей апробации, то в сем рассуждении такового с законом и древним обрядам нашим сообразного преемничества от народного избрания независимость и почитали мы не противным высочайшей воле ее императорского величества. Но его сиятельство князь Александр Александрович Прозоровский, рассмотря перевод оного обязательства, сообщил нам свое сомнение о втором артикуле, который отменяет трактатное преположение, предающее избрание ханов на волю народную, и что его сиятельство, не будучи о том предварен, не знает, будет-ли угодно то высочайшему двору. [495]

Входя в размышление, видим мы, что хотя по наружности и кажется тот артикул несообразным трактату, но в самом существе таковым быть не может, яко тем-же трактатом утверждено в избрание и постановление ханов никому постороннему ни под каким предлогом не вмешиваться. Следовательно, и долженствует народ согласоваться в том с законом и древними обрядами. Сверх того, крымцы, узнав сколь великий вред терпит отечество от частых перемен властителей, которые по краткости и нетвердости господствования, при всем своем попечеыии, не имеют ни малейших способов привести правление в добрый порядок и доставить любезному отечеству желанную тишину, а и того меньше обуздать ко всякому злу склонный народ. Для отвращения таковых неудобств и вредностей и для собственного блаженства и делости без всякого требования и с какой-либо стороны внушения, добровольно согласились они на такое преполезное дело, которого не точию отвергать, но еще долг имеем просить вашего сиятельства об исходатайствовании милостивого ее императорского величества, всемилостивейшей нашей покровительницы, на то соизволения и высочайшей апробации, дабы полным благополучием и совершенным счастием вся татарская нация долженствовала единому милосердию и щедротам всеавгустейшей императрицы, прославляя высочайшее ее величества имя в роды родов до позднейших времен, яко воздвигшей попранное и толико веков под игом поносного рабства стонавшее татарского народа в древности знаменитое самодержавие, и пекущейся безпрестанно о твердой непоколебимости и совершенстве оного, держа в целости и безопасности его жребий в освященыой своей руке.

Ежели-же по каким политическим правилам неугодно будет ее императорскому величеству всемилостивейше апробовать вышеозначенного артикула, то приятнейше вашего сиятельства прошу ускорить отзывом, дабы мы могли потому принять благовидные меры. Чего с приятностию ожидая, пребываем [496] с совершеннейшим к вашему сиятельству дружеством и искренним доброжелательством.